А зачем вы меня все любите?
Оставьте, бросьте меня. Я не стою.
Я не стою того, чтобы ломать себя. Я не умею давать людям то, чего они хотят. Быть таким, кого они надеются увидеть в ответ на себя.
Ты, Юстас, знаешь, выходит, специально меня приручил? А теперь злишься, что что-то не так?
Или я не так понимаю?
Я ничего не знал.
Я свой холод вполне себе переношу, но когда пьёшь серо-зеленую ледяную тоску из твоих рук - это труднее. Особенно когда так внезапно.
Я не понимаю что случилось, что теперь - так. Ты не хочешь мне ничего объяснять, оставляешь в полной безвыходности, беспомощности.
Или я не так понимаю?
Я ничего не знал.
Я свой холод вполне себе переношу, но когда пьёшь серо-зеленую ледяную тоску из твоих рук - это труднее. Особенно когда так внезапно.
Я не понимаю что случилось, что теперь - так. Ты не хочешь мне ничего объяснять, оставляешь в полной безвыходности, беспомощности.
Меня оставили в полнейшем ахуе четыре часа кататься в метро и плакать-плакать-плакать.
В большом городе нет места, где ты - один.
Четыре часа в метро.
Почему-то так символично.
Почему плачет подросток спросили только два человека. Это были сумасшедший и пьяный.
Один добродушно заглянул в лицо и спросил, что-то случилось? А потом спросил время. Улыбаясь. Я хочу быть сумасшедшим.
Пьяный проводил под глазами у себя пальцем вниз и тоже спрашивал - почему я плачу. Я сказал "отвали".
Марин сумел найти сочувствие только у умалишённого и пьяного. Всё?
Когда я рыдал, уткнувшись в фиолетовую материю, почему-то дрожали ноги. Мелко-мелко. Ещё чуть-чуть и я бы упал. Честно. Нервы задели и опорно-двигательную систему. Как жаль.
Я до сих пор не понимаю, что не так.