винтовка - это праздник!
I
я во всем могу находить НЕДОСТАТОЧНО ЛЮБВИ. нам нужно больше минералов, любви и всепрощения.
больше осознанности, хотя уже тошнит от этого слова – оно всё равно этой самой осознанности не всегда добавляет.
как с этим уживаться. почти в любой момент я могу разогнать мозг до состояния как под экстази, но я не делаю этого. Артем говорил, что нельзя совсем вверх, тут на земле тоже надо оставаться. и вот когда обращаешь внимание на землю, она так и утягивает тебя, говорит тебе: "и меня полюби и поверь". а ты такой: "я знаю о радости, но, да, земля, я здесь, да"

II
все очень разобщено в моей голове. лучший вариант сейчас: оказаться в отапливаемой хижине с едой и месяц-другой рисовать-делать-делать, не есть, не спать. но этого сейчас никак. я не могу сконцентрироваться. во снах почти каждый раз летаю, но когда просыпаюсь – как будто влипла в эту предметную реальность. и от этого я становлюсь очень ранимой.

мне пора снова не спать по несколько суток. по-другому как-то не выходит. но почему-то уже полгода как у меня не получается это делать. я всё шучу, мол, вот, возраст, но только подумать – ещё в середине весны я это более-менее успешно проворачивала. тогда я совсем безумствовала, конечно, трое, а то и четверо, бывало, суток в нон-стоп режиме. ах, было время. и вот, неужели за шесть-восемь месяцев организм сказал "не хочу"? думаю, это все от стрессов – вы не знаете мою историю здесь, в Питере, но это было (и отчасти продолжается, плоды, так сказать) люто.

III
от того, что я не могу сконцентрировать своё внимание на своей деятельности, я много в себе теряю, как будто ем себя. и это меня отдаляет от всех, кто вокруг. в частности от любимого человека. иногда он кажется неприятелем, тем, кто посягает, ранит, холодит. это ужасные моменты. это не так, но порой мою голову затягивает туманом и бредом каким-то, становится страшно, да так, что вжаться бы в угол и повторять: "вы! вы все! вы раните меня и не видите этого! ты! ты не видишь и этого, и меня! мне мало, мало любви! но я теперь не хочу её от тебя! вы меня пугаете! вы меня не видите! не хочу!!". это одинокие моменты.

и как бы этому живущему во мне больному уродцу, жадному до моей плоти монстру, ни виделся недостаток любви и сил, я знаю, что ни любовью, ни силами его не накормить.только при выходе наверх, к радости, через действие, монстр растает, как предрассветная тень, сил снова будет много, а любви – достаточно.

но сил нет, любви – недостаточно, и уродец корчится внутри и плачет, и тоскует, боится, как потерявшийся в торговом центре ребенок, а я понимаю, что это только моя борьба и воля – выползать на свет, и никто мне не помощник, как бы помощи ни хотелось ("тетенька, я потерялась! уааааа! вы не видели мою маму? куда вы? не оставляйте меня снова одну!*").
в общем, открывать внутри окна, пускать сквозняки, чтобы все кошмары детские* выветривались из комнаты. но я такая маленькая, а ручка окна так высоко, и дома нет никого, а за окном тени деревьев в стекло стучат... ну и так далее, так далее. сплошной уроборос. уроборос мёбиуса. и кляйна. и шредингера заодно.

IV
кстати, да: по приезду в Питер я подождала несколько месяцев и свалилась в самую натуральную депрессию – месяца эдак на полтора. и смех, и грех. правда я это потом только, спустя какое-то время поняла, что это со мной было, с почином, так сказать. >> читать дальше >>

----
*я тут вижу некоторую перекличку боязни оставленности и детскости. все любови мои меня оставляли (очень некрасиво, кстати), и еще папка в детстве тоже нас оставил (тоже не менее некрасиво). еще кажется, это называется базальной тревогой. но это я просто новое слово случайно прочитала. хуй пойми, в общем.